Молдавское общество должно пройти путь от кризиса представительной демократии к «лечению» методом прямой демократии

3 марта я был выдвинут в чеканский комитет Гражданского конгресса, и в этом своем новом качестве хочу поделиться своим представлением об общей гражданской философии и стратегии этого движения. Чем мы занимаемся, и что, по моему мнению, должно стать итогом нашей работы?

Как мы знаем, к настоящему моменту протестное движение в значительной степени сформулировано политически и получило название — Гражданский конгресс, — и сформировалось организационно, поскольку у Гражданского конгресса появились региональные органы, называемые комитетами, причем эти комитеты охватили всю страну (на уровне районов — полностью, на уровне населенных пунктов — примерно на две трети, причем каждый день конгресс приближается к задаче полного охвата всех населенных пунктов). Дальнейший этап развития Гражданского конгресса лежит в функциональном ключе, а именно — в разработке форм координации, способности делать общие заявления, выдвигать требования, формулировать задачи, проводить общие акции. Таким образом, зародившись как движение, конгресс движется в сторону органа. Обрисую свое видение того, что это за орган, каков главный контекст его появления и развития и каковы пределы его существования.

От кризиса представительной демократии…

Сила, вызвавшая конгресс к жизни, с точки зрения политической философии, — кризис представительной демократии в нашей стране.
В статье второй Конституции, пункте первом, записано, что «национальный суверенитет принадлежит народу Республики Молдова, осуществляющему его непосредственно и через свои представительные органы в формах, определенных Конституцией». Как мы видим, Конституция Республики Молдова (как и абсолютное большинство основных законов XXI века на планете) четко и недвусмысленно указывает на единственную природу власти в государстве. Иных источников власти, помимо народа, не существует.
В чем же критерий определения того, что власть действует на платформе представительной демократии, то есть легальна? Общих критериев два. Во-первых, она должна быть избрана на основе принципов представительной демократии, то есть путем волеизъявления народа в ходе выборов. Во-вторых, природа власти легальна до тех пор, пока она руководствуется установлениями Основного закона, поскольку других легальных установлений не существует. Соответственно, существование власти в отсутствие выборов либо ее выход за пределы конституционного поля ведут к краху представительства власти, или другими словами, к кризису представительной демократии. С этого момента институты власти начинают искать источники своего существования за пределами делегированного им народом: за счет того, что подминают под себя «органы контроля» (в первую очередь Конституционный суд), за счет внешней легитимизации режима, за счет удерживания под своим контролем силовых органов и так далее. Такие действия могут быть эффективными, но ни при каких обстоятельствах не являются легальными, поскольку лежат за пределами единственного источника власти — суверенитета народа.
Можем ли мы зафиксировать кризис представительной демократии в Молдове? Да, можем. Молдавский народ перестал управлять через своих представителей в тот момент, когда власть вышла за пределы Конституции. В деталях этот сложный процесс со множеством эпизодов описан в открытом письме лидера парламентской оппозиции Владимира Воронина на имя и. о. президента Мариана Лупу. С самого начала формирования Альянс «За европейскую интеграцию» по своей природе был неполноценным, с точки зрения осуществления власти. Речь идет о том, что сформированное в парламенте большинство в принципе не было способно выполнить свою первую обязанность: сформировать власть в стране, а именно — в том числе и избрать президента. У альянса было необходимое большинство, достаточное для избрания руководящих органов парламента и правительства, и не было большинства, необходимого для избрания президента. И власть существовала в этом «зазоре». Существование таких альянсов — нонсенс в мировой практике. Как известно, везде коалиции создаются для формирования власти, и только у нас таковая была создана лишь для недопущения формирования иной конфигурации власти.
Неспособность избрать президента и нежелание создавать другую коалицию, способную сформировать власть и управлять страной, неизбежно повело за собой выход из конституционного поля. Пожалуй, самым ярким и показательным эпизодом в процессе узурпации власти стал сначала отказ опубликовать решение Конституционного суда от 20 сентября 2011 года о необходимости роспуска парламента, и затем оглашение соответствующей констатации в постановлении… «технической ошибкой».

…к лечению демократией прямой

Итак, власть больше не является представителем народа, она незаконна и не хочет уходить. Представительная демократия больше не работает. Что делать?
Вернемся ко второй статье Конституции. В ней четко и недвусмысленно указано, что представительная демократия — одна из двух возможных способов осуществления власти. Второй способ заключается в осуществлении национального суверенитета «непосредственно». Речь идет о прямой демократии.
Когда и как мы можем увидеть действие прямой, а не представительной демократии? Ее возможности чаще могут проявляться на местном уровне. Так, путем прямого голосования во многих швейцарских кантонах и местных общинах решаются чуть ли не все вопросы вверенной юрисдикции. Во многих штатах США, к примеру, путем прямых выборов избираются (а не назначаются) шерифы и судьи. Всё это элементы прямой демократии.
В чистом виде государство не может управляться методом прямой демократии, потому что в таком случае каждый день граждане вынуждены бы были принимать законы, осуществлять правосудие и так далее. Но ее элементы присутствуют в современной политической системе и призываются тогда, когда то или иное решение должно быть «освящено» высшей легитимностью — волей народа в ее непосредственном виде. «Чистый» пример — референдум. Народ непосредственно, а не через своих представителей в парламенте, решает тот или иной фундаментальный вопрос.
 

Вероятность достижения успеха — возвращения суверенитета молдавского народа — будет зависеть только от него самого.

Ну и, наконец, возможно, главная функция прямой демократии — освобождение народа от неконституционной власти. С самого начала времени формирования политических наций в политической философии выкристаллизовалась норма, согласно которой, народ имеет право свергать тиранов. Эта норма стала частью международного права и является основой (спекулятивной или подлинной) для смены множества политических режимов. Практически никто не спорит о самом праве народа устранять неконституционные власти, дискутируют каждый раз о том, кто им противостоит: общество или небольшая группа, народ или террористы, бандиты или восставшие? Спор этот в конечном итоге всегда решается результатом: кто одержал верх, тот и обладает правом говорить от лица народа.
Современная молдавская история знает примеры действия прямой демократии в этом ключе. Главная площадь страны носит название площади Великого национального собрания (по сути нескольких собраний), которое, несмотря на все спорные моменты, понимается как важная составляющая суверенитета молдавского народа на современном этапе.
И тут мы возвращаемся к Гражданскому конгрессу. Цель его определена четко: возвращение представительной демократии путем освобождения молдавского народа от антиконституционного правления. Сделать сегодня это возможно только на платформе механизмов демократии прямой. Возвращаясь к одному из вопросов, поставленных в начале статьи: Гражданский конгресс — это, безусловно, орган прямой демократии молдавского народа.
Безусловно, чтобы соответствовать этому статусу, говорить и действовать от лица народа, он должен быть максимально представительным, чтобы иметь возможность говорить от лица народа. Разумеется, 20 лет назад в центре молдавской столицы не присутствовали все молдавские граждане в полном составе или хотя бы 50 процентов плюс один. Вопрос представительства крайне субъективен, как во всех подобных случаях, но при всей своей субъективности в глазах общества Гражданский конгресс должен развернуться так, чтобы ни у кого не вызывала сомнения его легитимность и соответствие заявленному статусу. О формах такого «разворачивания» стоит поговорить отдельно.
Сегодня многие задаются вопросом: каков смысл многочисленных митингов по стране и выхода на площадь столицы по субботам? Какова вероятность положительного исхода дела?
Давайте представим два крайних сценария. Первый: Гражданский конгресс затухает, сходит на нет, никто не выходит на митинги и не выдвигает требований к властям. Какова вероятность при таком случае возвращения Молдовы в конституционное русло? Ноль целых, ноль десятых. Второй сценарий: абсолютно всё молдавское общество, кроме собственно носителей режима (депутатов, министров, ряда чиновников), присоединяется к Гражданскому конгрессу и объявляет о нелегитимности власти. Вся страна бойкотирует распоряжения власти, полиция не подчиняется распоряжениям начальства, провластные журналисты отказываются покрывать власть и выходят с разоблачающими сюжетами. В центре Кишинева собираются 200–300 тысяч человек. Какова вероятность демонтажа режима, причем мирными, ненасильственными методами? Стопроцентная, причем в считанные часы!
Разумеется, реальный сценарий развития будет где-то между этими двумя крайними точками. Но главное: вероятность достижения успеха — возвращения суверенитета молдавского народа — будет зависеть только от него самого.