Несомненно, главное событие – отмена так называемой «смешанной системы», продвинутой Плахотнюком. Одномандатные округа – идея, которую можно было бы выдать за конфетку где угодно, но не в нынешней Молдове. Когда коррупция становится синонимом слов «власть» и «политика», лучше не бравировать такими романтическими понятиями, как «ответственность перед избирателем». Депутатов-одномандатников, разумеется, склонили бы к такой ответственности. И все мы прекрасно знаем, какому конкретно избирателю – одному единственному – они бы демонстрировали свою ответственность. 

 

Не все, конечно. Даже в насквозь проданной стране невозможно купить абсолютно всех. Но тенденция ясна. «Смешанная» система нужна была именно для того, чтобы всё смешать, смутить электорат, представить ему иллюзорную картинку. Предъявлять ему «независимых» кандидатов, которые на деле расписались бы в своей зависимости ещё до кампании. Ведь совсем необязательно иметь партийный билет для того, чтобы являться рабом политической партии и её хозяев. Зато такой обман легче скрыть. 

 

Точнее. Скрыть его невозможно. Ключевой момент – легко скрыть до окончания выборов. А что будет после – всё равно. После нас хоть потоп. Или новая партия зависимых «независимых». 

 

Отмена смешанной системы стала главным ударом по политической олигархии в Молдове. Куда более болезненным, чем даже отставка самого Плахотнюка, или Лупу, или Зубко, или Гурина, или возможная будущая отставка Кетрару. Голосованием большинства парламентариев был нанесён удар кувалдой по только что отстроенному, вычищенному и отлаженному конвейеру по захвату власти в промышленных масштабах. 

 

Партии теперь, хочешь не хочешь, обязаны будут пойти на выборы с открытым забралом. Под своими собственными именами. И тот, кого ненавидит 84 процента населения, не сможет спрятаться за десятками подставных игрушек. А десятки подконтрольных СМИ и дождь из конфет – уже слишком плохая маска. 

 

Ввести одномандатные округа, отрезать навсегда Приднестровье от остальной Молдовы – это была действительно важная цель «кукловода». Приднестровским обладателям молдавских паспортов ясно давали понять – вы здесь не нужны. Система, выстроенная столичной олигархией, банально не опробовала на них своих методов. А значит и за избирателей не считает. Теперь же восстановлен статус-кво: голосовать имеет право каждый гражданин, а не только тот, до кого могут дотянуться цепкие синеватые щупальца. 

 

К этой же теме относится и возвращение советских паспортов. Если бы их, усилиями коммунистов, не вернули, всё могло бы зайти ещё дальше. Дело тут вовсе не в «ностальгическом факторе». Ведь среди обладателей красных документов достаточно и таких людей, которые застали распад СССР ещё молодыми, и просто не меняли его до сих пор. Как они проголосуют? Предсказать трудно – но, в любом случае, это их право. Лишить их этого права – значит расписаться в том, что выборы несвободны.

 

Раньше лидеры АЕИ были не столь щепетильны. Они разрешали голосовать по просроченным паспортам, по справкам, по студенческим билетам. Лишь бы голосующих можно было купить, запугать, запутать, повозить по разным участкам. Даже голосование на простых листках вместо бюллетеней не считалось чем-то из ряда вон выходящим. Зато унизить в правах обладателей вполне себе официальных документов с левого берега – запросто. Зато окончательно затоптать тех, кто и так не от хорошей жизни остался без новенького удостоверения личности – свободно. 

 

Что могло бы произойти дальше? Имущественный ценз? Допуск к участкам по национальности? Исключение из процесса отдельных городов и районов? Кто знает, кто знает. Но, так или иначе, процесс был прерван.

 

В прочем, спойлеры останутся. Слишком привыкли нынешние хозяева жизни покупать маленькие, диванные партии и науськивать их на конкурентов. Лишь бы пару процентов откусили. Хотя какая там пара процентов? И нескольких сотен голосов достаточно. Как показала практика, и такое небольшое в масштабах страны число может круто изменить её историю. 

 

Парламент постановил – политическая партия проходит в парламент, если набирает больше шесть процентов голосов, а избирательный блок – начиная с восьми процентов.

 

Несомненно, куча внепарламентариев начнёт заявлять, что это – проект против них. Просто, чтобы похвастаться – у меня, дескать, нет шести процентов голосов, а вот четыре – есть. А на деле – нет и четырёх десятых. Ну нет в Молдове крепких внепарламентариев, неоткуда им взяться, все съедены и уничтожены этим же Альянсом. И всякий, кто поднимет крик, ратует за интересы ненавидимого народом Плахотнюка и развалившего свою партию Гимпу, а вовсе не за свои интересы. 

К слову, за последние десять лет не было в Молдове ни одной (!) партии, которая получила бы на выборах меньше четырёх процентов, но больше шести. Блоков, которые получили бы больше шести, но меньше восьми – тоже не было. Молдова – не Россия или Германия. Здесь действительно уважаемые партии претендуют на большее, чем на сто голосов превзойти электоральный порог. А политическая мелочь, стремящаяся не к победе а к участию во славу истинных хозяев, остаётся в рамках статистической погрешности. 

 

Восстановление того минимального порога, который и был у Молдовы до Альянса, не повредит никому. Только сделает электоральную ложь более сложной, а тренировки политических клоунов – более изнурительными. Ничего, им полезно. Может, лет через десять дорастут до уровня реальных политиков. 

 

Снятие неоткуда взявшегося ставленника Плахотнюка с поста генерального прокурора – тоже событие значимое. Как и начало процесса переподчинения антикоррупционного центра правительству, введении которого он и находился со дна основания и до тех пор, пока Плахотнюк не затеял «реформу». Да, Генпрокуратура и Антикоррупционный центр – не министерства. Но, по сути, это – наиболее развращённые и отточенные под агрессию олигархической системы ведомства в стране. 

Да, по пресловутому политическому алгоритму разделены многие стратегические ведомства. МВД, Минпрос, Минздрав, территориальные структуры – всего и не упомнишь. Но их нельзя захватить абсолютно полностью. Можно сократить в разы полицейских, учителей, врачей, канцелярских чиновников. Можно везде поставить политически лояльных комиссаров, директоров, главврачей и начальников. Но невозможно довести процесс до абсолюта – ведь всё равно кто-то должен будет, помимо добычи голосов, хоть как-то выезжать на оперативные вызовы, учить детей, лечить людей, вести делопроизводство. К тому же, даже этот самый «алгоритм» - ещё благо в сравнении с единоличным рейдерским захватом. 

 

Прокуратура и антикоррупционное ведомство – как раз тот, самый отвратный случай. Их превратили в полностью заточенную под одну цель гильотину - уничтожать всех и всё, что мешает хозяину, неспособному добиться уважения и поддержки нормальными для демократического общества методами. Именно этими двумя руками давились местные избранники и общественные лидеры. Они скрывали главные преступления олигархии. Эти ведомства – истинные символы захваченного государства. И изгнание захватчиков должно было начаться именно на этом фронте.

 

Несомненно, о создании предпосылок для честных и свободных выборов говорить рано. Сделать нужно ещё очень многое. Но процесс пошёл. В первый раз за последние почти что четыре года.