Похоже, Кишинев действительно струхнул. Долго готовил ответ на решение парламента Гагаузии провести 2 февраля в автономии референдум о внешнеполитическом векторе и об отложенном суверенитете и наконец выстрелил сразу из всех юридических орудий.
После новогодних каникул сначала Комратский районный суд - он подчиняется Молдавии - признал постановление о плебисците незаконным. И сразу, дуплетом, в бой вступила Генеральная прокуратура - она завела уголовное дело по статье "Самоуправство".
Дело, надо полагать, на всех депутатов Гагаузии и на ее главу, поскольку в желании узнать волю народа они были единодушны. Подключение прокуратуры свидетельствует о том, что Молдавия не очень-то и рассчитывает уговорить автономию держать себя в рамках единого государства. Иначе она попыталась бы использовать хоть намек на дипломатию.
Но Кишинев готовит широкомасштабную акцию против легитимной власти Гагаузии, а значит и против избравших ее граждан. А это уже больше, чем внутренняя политика. Это - агрессия. Причем ее даже не прикроешь восстановлением конституционного порядка, поскольку с некоторых пор его в Молдавии просто не существует.
Он пал, когда Конституционный суд предпочел основному закону страны декларацию о независимости. Сделал это для того, чтобы, в угоду правящей элите и Бухаресту, переименовать молдавский язык в румынский. Это обстоятельство, кстати, лишь усилило центробежную силу трения Комрата с Кишиневом, убедило Гагаузию в том, что референдум ей действительно необходим. Как способ самосохранения. Чтобы не ждать, пока право на идентичность Молдавия как языком румынским слижет.
Закон об отложенном суверенитете для того и понадобился, чтобы показать метрополии, чего она лишится, если потеряет себя. Это, по сути, страховка, которая предусматривает независимость от Молдавии, если она перейдет под контроль иного государства. И не беспокоиться бы Кишиневу по этому поводу, не будь у него таких планов. Но он спускает на автономию всех собак.
Может быть, потому, что посчитал себя уязвленным самоуправством, как он считает, подконтрольной территории. А может быть, потому, что шапка горит. Как бы то ни было, действующий в Молдавии закон об особом правовом статусе Гагаузии позволяет ее властям назначать и проводить внутренние референдумы, в том числе и по внешнеполитическим вопросам, и ни суд, ни прокуратура не вправе запретить им это. Хотя в Комрате предпочитают говорить "не в силах", потому что в своих как раз уверены - гагаузские депутаты приняли решение провести оба референдума не смотря ни на что.
На фоне такой бесцеремонной прямолинейности Кишинева результаты референдумов в Гагаузии кажутся еще более прогнозируемыми. Здесь и прежде не скрывали своих подавляющих симпатий к Таможенному союзу, откровенно предпочитали его правящей ассоциации с ЕС. Но выйти ради него из Молдавии - это, как говорится, вопрос второй. Однако именно он, похоже, станет ключевым.
Впрочем, возможно, не все так "на разрыв", и Кишинев своими профилактическими действиями лишь дает понять, что результаты референдума он не признает. Но в Гагаузии на это и не рассчитывали. По всему выходит, что здесь уже давно рассчитывают только на самих себя. Осталось только об этом заявить. 2 февраля.
Из Кишинева - политолог Виталий Андриевский.
Шейнкман: Как вы считаете, насколько остро для Кишинева стоит проблема Гагаузии?
Андриевский: Я не думаю, что это острая проблема. Но такое впечатление, что кишиневские власти ее намеренно обостряют. На самом деле в Гагаузии ничего страшного не произошло. Они хотят провести референдум по двум важным для них вопросам. Первый - это отложенный статус. Но это сказано и в законе, то есть на самом деле они просто напоминают, что есть такой закон и что Кишинев должен о нем помнить.
А второй - это интеграционный выбор Молдавии. Гагаузы могут проголосовать за Таможенный союз и за Европейский и тем самым сказать: да, мы хотим развивать связи и на Западе, и на Востоке. Но это вызвало недовольство Кишинева, потому что он понимает: на самом деле есть настроение за Таможенный союз, а Кишиневу не хотелось бы посылать Европе такие сигналы.
Шейнкман: Вы говорите, что Кишинев намеренно обостряет эту проблему. Для чего он подключает прокуратуру?
Андриевский: Это дежавю. Я вспоминаю, как развивалась ситуация с Тирасполем в 1990-е годы. Тирасполь вначале хотел очень малого, но жесткость Кишинева в конечном итоге привела к тому, что де-факто Молдавия потеряла Приднестровье. И снова те же грабли.
Кишинев действует самым простым, примитивным способом - сначала суд запрещает, потом прокуратура объявляет, что заведет дело. Но надо знать психологию гагаузов. Когда им начинают угрожать, они поступают примерно так же. Мне кажется, перевод ситуации в плоскость политической войны - большая политическая ошибка Кишинева.
Михаил Шейнкман
0
